Как коммунизм строился

      До сих пор не понимаю, как это мы коммунизм не построили? Ведь всей страной напрягались. Идея-то всем ужасно нравилась – от каждого по способностям, каждому по потребностям. Особенно вторая часть этой гениальной формулы брала советского человека за душу. Каждому по потребностям! Это ж просто праздник какой-то! Всё бесплатно и сколько влезет. Потому что потребность у нас всегда такая – сколько влезет. Ну, и ещё немного. На всякий случай. Если завтра вдруг коммунизм отменят. В общем, было за что биться, творить чудеса на трудовом фронте. И ведь творили же всякие разные чудеса. Такие иногда, что вспомнить страшно.
      Я вот сам лично пару чудес сотворил. Тогда ведь как было – все друг другу помогали изо всех сил. Особенно инженерно-технические работники этим отличались – любили всем помогать. Они и урожай убирали, потому что иначе совхозные рабочие никак не успевали, и строили всё подряд – строители тоже хоть и надрывались до беспамятства каждый день и особенно по пятницам, но без итээровцев им тяжко приходилось. Вот и меня, юного университетского лаборанта, только что закончившего десять классов, отправили на стройку оказывать профессионалам посильную помощь.
      Строили здание райкома партии. То есть буквально коммунизм. Строителей на объекте человек пять ковыряется. До обеда они ещё нет-нет да мелькнут перед глазами, все с крайне озабоченными лицами, а после обеда прораб, недоучившийся студент строительного факультета, уже никого найти не может. А если и находит, то всё равно без толку, потому как в обед строители по возможности удовлетворяли свои некоторые потребности, так сказать в предвкушении грядущего коммунизма, и приходили в малоупотребимое состояние.
      И стояло на строительной площадке некое странное деревянное сооружение, напоминавшее больше всего собой гигантский выгребной сортир, высотой метров так шесть. Создавалось впечатление, что райком строился какими-то циклопами, и очень хотелось заглянуть вовнутрь, чтобы оценить размеры очка. Правда из крыши фантастического клозета торчала кирпичная труба, что, конечно, портило картину. Ежу понятно, русский человек сортир с отоплением строить не будет. Даже если он – циклоп. Коли уж труба торчит – точно не сортир. В крайнем случае – баня. Но на стройках бани традиционно не возводились! В общем, сооружение выглядело абсолютно загадочно. Во всяком случае, для только что влившегося в ряды строителей коммунизма лаборанта – то есть для меня. Но в первый же день я узнал его назначение. Из вагончика-бытовки вышел недоучившийся прораб и, оценив меня взглядом, сказал:
      – Вот тебе лом, вот топор. Даю тебе задание на неделю. Видишь этот сарай? Это растворная. Зимой в ней раствор делали. Надо её снести, а бревна и доски сложить вон туда. Одному тебе, конечно, тяжеловато будет. Но если я тебе кого-нибудь из наших (он тоскливо оглядел пустынную стройплощадку) в помощь дам... то... (он задумался, потом всё с той же тоской посмотрел на меня) вы и за месяц ни хрена не справитесь. Так что давай, дерзай!
      И ушел в бытовку. Я посмотрел на растворную и подумал, что с тем же успехом мне могли предложить за неделю сточить напильником до основания пирамиду Хеопса. Растворная была построена по-русски примитивно и крепко. Четыре шестиметровых бревна вкопали в землю, видимо, пытаясь при этом придать им вертикальное положение. Что, конечно, не очень получилось. Вероятно, и сами строители в процессе работы с трудом удерживались от перехода в горизонталь, но всё же замысел зодчих, их стремление в небо, угадать можно было. Бревна обшили досками, и сооружение вступило в строй. И этот архитектурный шедевр мне предстояло разрушить с помощью лома и топора за неделю. Том Круз в фильме «Миссия невыполнима».
      Я подошел к растворной и вяло ковырнул одну из досок ломом. Да, это вам не Кижи. Утеряны секреты древнего плотницкого мастерства. Может, и закинули свои топоры куда подальше, как легендарный Нестор, создатели растворной, закончив работу. Может, и сказали, как великий мастер, что не было такой, нет, и не будет. Но вот гвоздей строители коммунизма не пожалели. Доска сидела мёртво.
      – Эй, ты чего там ковыряешься? – услышал я откуда-то сбоку голос. В электрощитке стоящего неподалёку строительного крана копался невысокий мужичок. Его-то внимание я и привлёк.
      – А сам-то чего ковыряешься в своём металлоломе? Лучше б пионерам его подарил. Они бы его на переплавку сдали. Сколько скрепок можно понаделать! Всё равно ведь не работает. Стоит, пейзаж портит. Самолётам летать мешает.
      – Как это не работает?! – мужик искренне возмутился. – Смотри!
      Он чем-то щёлкнул в щитке, и кран поехал по рельсам, одновременно опуская крюк. В моей голове мелькнула отчаянная мысль.
      – Слушай, а сколько он у тебя поднимает?
      – Сколько надо, столько и поднимает.
      – А растворную слабо из земли выдернуть?
      – Да не снимая пиджака. Только её хрен застропишь.
      – Спорим, застроплю?
      У крановщика в глазах загорелся огонь азарта.
      – Ну, попробуй!
      Что интересно, вопрос целесообразности выдёргивания растворной из земли не взволновал его нисколько. Предложи я ему закинуть на крышу строящегося райкома прорабскую бытовку, он, похоже, ни минуты бы не сомневался. Лишь бы кран не подвёл! Зацепить стропами растворную оказалось не так-то просто. Но я старался, как первоклассник на контрольной. И худо-бедно мне это удалось. Крановщик щёлкнул какими-то кнопками в своем щитке, подниматься в кабину крана он, судя по всему, считал ниже своего достоинства. Циклопический сортир затрещал и закачался. Кран не затрещал, но тоже закачался. В общем, зрелище было не для слабонервных. Стропы начали подло соскальзывать. Я терял надежду. Крановщик смотрел на растворную, как матадор на быка, и просто героически не обращал внимание на критически наклоняющийся кран. Вдруг кран, гулко стукнув, снова встал всеми колёсами на рельсы, и растворная, как цеппелин, повисла в воздухе, заслонив солнце.
      – Говорил я тебе, что эта собачья будка для моего крана – семечки! – восторженно заорал мужик, – Куда её? На место втыкать?
      – Вон туда кидай!
      Крановщик, пощёлкав в щитке, перенес по воздуху сооружение к месту складирования, и как только растворная зависла над заданной точкой, стропы самостоятельно соскользнули, и вся эта груда брёвен и досок рухнула на землю, подняв столб пыли. Причем, от удара все части удивительным образом потеряли соединение друг с другом и аккуратно улеглись между двумя бетонными плитами. Вся операция по уничтожению здания заняла минут десять. Недельное задание было выполнено.
      – А застропил ты хреново! – радостно заявил крановщик и, потеряв ко мне интерес, продолжил ковыряться в щитке. Я поднял с земли лом и топор и уставился на оставшуюся стоять на месте растворной, здоровенную печь.
      В это время из бытовки вышел прораб. Конечно, во времена строительства коммунизма, времена интенсификации, мелиорации и прочих «аций» было модно перевыполнять задания и брать на себя повышенные обязательства, занижая планы. «Пятилетку – в три дня!» – кричали передовики производства и, насилуя токарные станки дореволюционного производства, вытачивали количество гаек, втрое превышающее количество всех болтов в мире. Но чтобы вот так... Тощий лаборант с ломом и топором, и растворную за десять минут, да ещё и перетащил всё! Аладдин со своей лампой отдыхает.
      Прораб дрожащими руками вытащил папиросу, дунул в неё, выдув весь табак, изумлённо посмотрел на пустую гильзу, достал другую и, забыв прикурить, глубоко и смачно затянулся. Обнаружив, что дыма нет, он удивлённо посмотрел на папиросу, жалобно прошептал: «Не горит» и понуро скрылся в бытовке. Его не было минут пятнадцать. Пару раз в бытовке что-то стеклянно звякнуло. Кажется, прораб переживал. Потом он вышел, нетвёрдой походкой подошёл к тому месту, где только что стояла растворная, провёл рукой по воздуху, убеждаясь, что это не обман зрения, дотронулся ласково до печки. Минуты две постоял как перед могилой друга и снова молча ушёл в бытовку. Там вторично звякнуло, и через пять минут прораб снова появился в дверях.
      Его взгляд приобрёл осмысленность и даже какую-то отчаянную решительность. В руках он держал здоровенный молоток и сделанное из куска арматуры зубило. Я испугался. Человек ещё строительный факультет не закончил, а тут такие переживания. Кто его знает, что ему в голову пришло.
      – Лом и топор – в бытовку, – немного срывающимся голосом сказал он. – Возьмёшь вот это, – он протянул мне молоток с зубилом, – и разломаешь печь.
      – Что опять за неделю? – поинтересовался я.
      Он что-то затравленно прошептал, я расценил это, как согласие. Пару раз, недоверчиво обернувшись на печь, как бы убеждаясь, что она существует на самом деле, прораб скрылся в бытовке. «Миссия невыполнима-2». Всё в лучших традициях Голливуда.
      Я посмотрел в сторону крана. Всё в порядке, крановщик продолжал что-то выламывать из своего щитка.
      – Эй, мужик! Может, по сто грамм? – предложил я, прикидывая, что «на слабо» второй раз мне его не взять. Реакция была мгновенной:
      – Обязаны!
      – А печь дёрнем? Я тогда сбегаю.
      – Пе-е-ечь? Уважаю! А чего! Можно попробовать. Кран бы только не уронить, а то, в аккурат, на бытовку рухнет. Вдруг там люди.
      – Не, там только прораб.
      – А, ну ладно. А как ты её зацепишь?
      – За трубу стропами обмотаю.
      – Дело говоришь, молодец. Ты к нам откуда?
      – Из университета. Лаборант.
      – Опыты, значит, там ставишь?
      – Везде ставлю. Привычка.
      Через пять минут печь, проявив некоторое упорство и опасно накренив кран, всё же не выдержала и рухнула, будто в неё попала бомба. Вот печники, в отличие от плотников, оказались экономными, и цемента в растворе, на котором была сложена печь, явно не хватало. Даром, что растворную строили. Всё в лучших традициях.
      Я пошёл сдавать инструмент. Прораб, задумчиво куря и распространяя свежий запах алкоголя, сидел за столом.
      – Я всё, – сообщил я прорабу, картинно вытирая пот со лба. – Можете посмотреть.
      – Верю, – искренне сказал прораб, но в глазах у него появилась глубокая тоска и безысходность. Наверное, он понимал, что его в чём-то обманывают, но не понимал, в чём именно.
      – Значит, я на неделю свободен?
      – Свободен.
      Я ушёл пить с крановщиком водку. Когда, отдохнув честно заработанную неделю, я вернулся на стройку, недоучившегося студента-прораба там уже не было. Сказали, что он то ли вышел на больничный, то ли вправду заболел. При мне он больше не появлялся.
      Лет через десять, я сидел в пивбаре, расположенном рядом с тем самым зданием райкома, и разговорился с соседом по столику.
      – А знаешь, – сказал мой новый знакомый, прихлёбывая пиво, – я ведь этот райком строил, когда в академке был. Я на строительном учился. Так такой случай со мной произошел...
      И я в красках услышал историю о тощем лаборанте, который сотворил чудо, непонятным образом за день выполнив два недельных задания.
      – Не может такого быть! – категорично возразил я. – Во-первых, это человеку не под силу. А во-вторых, если бы у нас так работали, мы бы давно при коммунизме жили.
      В глазах собеседника появилась глубокая тоска, и за весь вечер он больше не произнёс ни одного слова.

Олег Целебровский